Юрій Сєров - 15-1-2003 у 23:30
Надибав на champion.com.ua. Вибачайте, що російською, спробую пошукати мовою оригіналу.
Как мы "напарили" американцев
Автор этой зарисовки-воспоминания - Олег Лысяк, журналист, писатель, театральный
деятель. Он родился во Львове в 1912 году. Во время Второй мировой войны был членом
пресс-корпуса Украинской дивизии "Галичина". Во второй половине 1940-х годов он как и
десятки тысяч других украинцев - "беженцев от победы" - оказался в Западной
Германии, где несколько лет провел в так называемых лагерях для "перемещенных
лиц".
Про события в одном из таких лагерей – Миттенвальд – и пойдет речь в его рассказе.
Это – неофициальный, "свободный" перевод с небольшими сокращениями, выполненный
Андреем Секом.
Это было, кажется, сорок лет назад. Украинский "перемещенный люд" пребывал в
основном в Баварии в лагерях. И никто из нас не носил тогда очков, ни футболисты
"Льва" Миттенвальда, ни лыжники, ни баскетболисты, ни боксеры с незабываемым Хомой
"Вилли", который пришел с рейдом УПА с Украины, ни легкоатлеты, никакая другая
спортивная братия. Кое-какое спортивное снаряжение мы получали от "Тети ИМКА"
(речь идет об гуманитарной помощи для беженцев– пер.), а руки и ноги имели
собственные. Существовало наше спортивное товарищество "Лев" - и что еще нужно
было спортивной братии?
Но нашелся один, не совсем удовлетворенный, как мы его называли "фраер Мильо", в
прошлом знаменитый хоккеист львовской "Украины", и ему захотелось… хоккея.
Начались приготовления. На протяжении нескольких месяцев мы выискивали всех
разбросанных на эмиграции в Германии наших хоккеистов, шили форму и снаряжение с
разных нательных рубах и подштанников, изготовляли с обрезков кожи – перчатки,
раздобыли при помощи одного местного "менялы" - коньки, клюшки и много чего
другого. Это было не просто.
Временами мы с Мильом думали, а не забросить ли эту идею куда подальше и
отказаться от нашего проекта, поскольку все еще нужно было вырвать от управления
Олимпийского стадиона в Гармиш-Партенкирхен, что был неподалеку, разрешение на
тренировки на стадионе. Но и это Мильо переборол и мы ездили "ранним утром на заре"
под мелодию "За світ встали козаченьки" на стадион, где мы оббивали себе бока об
твердый олимпийский лед. Это были, как правило, Мильо, Славко Шкляр, Свитенко,
Мочерняк, ну и, собственно, я. Как-то все таки удалось все перебороть и наша мечта
начала принимать реальные формы. А Мильо был душой всего этого: он писал во все
возможные и невозможные инстанции, ходил, просил, умолял, его выбрасывали через
дверь, он залазил через окно…
Ах, правда, я забыл его представить: Мильо – это Омелян Бучацкий, настоящий
львовянин, наилучший, наверное, наш хоккеист довоенных, военных и послевоенных
времен, воспитанник львовской "Украины", с которым я породнился "на жизнь и смерть"
на заборе стадиона "Лехия" во Львове, когда мы "шварцевались" (намеревались пройти
без билета – пер.) на матч "Украины" где-то в тридцатых годах. Тогда я порвал свои
"парадные штаны", а Мильо стягивал меня с колючей проволоки. Пролилось тогда и
несколько капель нашей казацкой крови и так мы стали "кровными братьями" по линии
канадского хоккея…
Шли годы. Мильо со своим партнером Юрком Дыцьом стали звездами нашего хоккея,
играли на всех возможных во время войны стадионах… Мильо играл и выигрывал,
забивал столько-то там голов, всегда веселый, несерьезный, безответственный –
одним словом, мой "кровный друг" и брат Омелян Бучацкий!
Ну, а теперь в Миттенвальде все это было в прошлом. Приготовления, тренировки,
ожидание, было даже уже два или три матча против немецких дружин из округи
Гармиша. Были команды "Вальгальм", "Грайнав" и одной из этих баварских дружин мы
накостыляли на память от "Львов" 18:4… Но все это уже было во время войны. Наша
"Украина" выигрывала у наилучших "фольксдойчерских" команд, состоявших из
польских олимпийцев, которые называли себя "Шварце Тойфель" из города Крыница. Нам
хотелось чего-то другого, чего еще не было. Короче говоря: "Давай Америку!" Мы
хотели творить историю украинского хоккея!
Как это Мильо сделал – Бог его знает. Он крутился возле Принцрегентен Стадион в
Мюнхене, где тренировались американские хоккеисты и вот одного дня он принес
новость – Играем! Играем против американский военной сборной, которая гордо себя
называла "Ред Вингз" - то есть "красные крылья"!
Закипело: коньки точились, клюшки обматывались новой изоляцией, шли телеграммы к
нашим игрокам из других городов, болельщики нашей дружины, то есть целый
Миттенвальд, перестали говорить про выезд в Америку, а только и мечтали о выигрыше
"Льва", я делал рекламу в "Украинской трибуне" в Мюнхене, были напечатаны афиши,
заказаны автобусы и грузовые автомобили, а пароль был один и тот же: "Сделать
американцев!"
Когда мы выходили с переполненного автобуса перед стадионом, настроение было
солидное. Были все, или почти все. Наш лидер инженер Роман Ракочий (его зять
Михайло Крушельныцкий есть теперь партнером лучшего хоккеиста Канады и Америки
славного Грецки), были два наших милых эстонца, братья Саво, Любко Цимбалистый
приешал с Мюнхена, Юрко Дыцьо - с Нойкмарта, Адасько Марковский - с Берхтесгадена,
Ромко Калитняк - с Регенсбурга, мы четверо из Миттенвальда – не было только Олеся
Муця, Будного и Мочерняка. Возможно и все приехали бы, но где взять столько
коньков, краг и клюшек? Публики, в основном нашей, было несколько тысяч,
кинооператор Солук метался с камерой, было несколько фоторепортеров из Баерише
Прессе Бильд – одно слово: "Премьера"!
Американцы, как американцы: огромные, под два метра роста, твердо опанциренные,
жевали резинку и посмеивались, смотря на наши перекроенные подштанники с гордой
надписью "Лев". И те их ухмылки нас слегка нервировали, но мы твердили себе:
"Подождите, "Крылатые", сейчас мы вам те крылья подрежем!"
Уже первая атака сыгранной от гимназических времен пары Дыцьо-Бучацкий дала
предвкус: кружок сидит в сетке "Ред Вингз"! А потом пошло: двухметровый защитник
"крыльев" МакКормик летал за Мильом как сумасшедший, наши противники лезли из кожи
вон, а голы падали один за другим, в нашу пользу, конечно же.
Нашему вратарю непревзойденному Гуцулу, Славку Шкляру, который играл в
боксерских перчатках, потому что других не было, все время было скучно. И от этой
скуки под конец матча он пропустил одну шайбу – почетную…
Итак, великая премьера закончилась со счетом 10:1. Удовольствие получили, очевидно,
все. Мы – поскольку выиграли, публика - поскольку за свои дойчмарки увидела
одиннадцать голов, "фильмар" Солук - поскольку накрутил достаточно кадров для
своего фильма про быт и нравы "перемещенного люда", я персонально, поскольку имел
что писать для "Трибуны"…
Слегка квасные мины имели наши соперники, соавторы нашей премьеры двух народов.
Они уже не были такими крутыми, как перед матчем. Когда мы раздевались (мы вылазили
со своих подштанников, а они – из свих суперуниформ), они уже другими словами
смотрели на нашу "экипировку".
"Нот бед, нот бед эт олл!" - твердили они, пожимая нам руки.
Закончилась премьера, настал черед других матчей, тяжелых, против сильных
летчиков с Нойбиберга, потом была совместная встреча с американцами против одной
из сильнейших немецких команд того времени "Бляу Вайс Риссерзее", потом следующие
матчи и поездки – но, это уже, как говорит Киплинг: "Совсем другая история"…
Олег Лысяк, Филадельфия (США), 1989 год.
"Як ми "напарили" американців" - фрагмент из книги "Відламки "Шибки у вікні".
Издательство: Вісті Комбатанта, Торонто, 1996.
P. S. (от переводчика):
После описываемых событий лучший хоккеист львовской "Украины" Омелян Бучацкий
оказался в Австралии. От хоккея он практически отошел, но все еще являлся активным
спортсменом, действующим членом спортобщество "Украина – Львов".
Бучацкий – автор нескольких книг для детей об Австралии (в Украине в журналах
публиковались некоторые его рассказы из серии "Розкажу вам про Австралію:
Оповідки вуйка Мілька"). Он – член редакционного комитета "Книги самопізнання і
самоповаги", которая вышла в свет в 2001 году и в которой рассказывается об
украинцах из лагерей Миттенвальда и их судьбах.
Омелян Бучацкий умер два года назад в Сиднее.